Файко А - Человек с портфелем (ЛР спектакль, по трансляции, Никитин Ф., Янкевский А. 1956 г.)
Код для вставки на сайт или в блог (HTML)
Алексей Файко - "Человек с портфелем"
Ленинградский драматический театр
Запись по трансляции
Дмитрий Ильич Гранатов — Фёдор Никитин;
Никандр Редуткин — Александр Янкевский;
Гога — Алиса Фрейндлих.
----
Следующая драма Алексея Файко — «Человек с портфелем» — имела более счастливую сценическую судьбу и принесла автору широкое общественное признание. В ней на редкость удачно соединились и свойственная Файко высокопрофессиональная техника построения динамичной драмы и наблюдательность, чуткость по отношению к сегодняшней жизни, которой окрашены лучшие эпизоды «Евграфа».
В «Человеке с портфелем» тема крушения индивидуализма была наконец схвачена мертвой хваткой. Среди многочисленных обличий и трансформаций индивидуализма Файко угадал самую опасную, самую агрессивную форму: он разглядел и вывел на сцену циничного приспособленца, всегда готового подхватить и восславить в своекорыстных целях любые идеи.
Биография героя этой пьесы профессора-лингвиста Гранатова утопает в прошлом. Он был петербургским барином, дворянином, он состоял в контрреволюционной шайке «Русь и Воля», его жена с ребенком бежала за границу. Любого из этих обстоятельств довольно, чтобы испортить карьеру. И, значит, все, что может заявить о прошлом видного советского ученого профессора Гранатова, должно быть уничтожено, истреблено. Гранатов должен любой ценой стереть следы прошлого, обрубить его щупальца, дабы предстать перед новой жизнью чистеньким, умытым, непорочным. Поэтому в пьесе Файко Гранатов предприимчиво и злобно борется против собственной биографии.
Файко энергично и быстро завязывает пьесу. Он освещает фигуру Гранатова в тот момент, когда его герой на всех парах (в буквальном смысле этих слов, ибо действие первого акта происходит в поезде) мчится к успеху и славе. Его перевели из Ленинграда в Москву. Там, в столице, его «оценят, должны оценить». Там перед ним «должны преклониться». Но в этот момент в одном купе с Гранатовым и его маменькой появляется Лихомский, первый «человек из прошлого», а в следующей картине вдруг возникает Редуткин — и он из той же, казалось, уже начисто уничтоженной и забытой старины.
Оба — опасные для Гранатова люди. Есть в них пугающая бесцеремонность, какая-то страшная резвость, есть в них то, что сам Лихомский называет «бурлящим восторгом». Оба без всякого напряжения сразу же разгадывают игру, затеянную Гранатовым, оба понимают, как неудобны Гранатову, и предвкушают наживу. У обоих одинаковый, простой и грубый расчет: прилипнуть к Гранатову, шантажировать и «доить» его. Лихомский говорит об этом в шутовской манере: «Хочу купаться в вашей атмосфере… Присосаться к вам, божественный, и замереть в блаженном экстазе». Редуткин же без обиняков требует должностей и денег. Гранатов для него — клад, источник верных и постоянных доходов, «лучше всякого, извините, социального обеспечения».
Опасность Лихомского Гранатов разгадывает тотчас — и не медля, самым быстрым и решительным образом на нее реагирует: убивает Лихомского, на ходу сбрасывает его с поезда. От Редуткина же он сперва небрежно отмахивается. Пожалуй, Гранатова тут подвело привычное пренебрежительное отношение к бывшему слуге, к холую. Редуткина Гранатов недооценил. И в конце концов одна эта ошибка и погубила всю карьеру Гранатова.
Но не только шантажисты и вымогатели его преследуют. В пьесе настойчиво проводится мысль, которая наиболее четко сформулирована Лихомским: «Прошлое не заткнешь. Прошлое не замажешь. Оно из всех щелей поползет, Дмитрий Ильич, поползет обязательно, помяните мое слово». Прошлое все время толчется рядом с Гранатовым в лице его запуганной, но болтливой мамаши, Аделаиды Васильевны, которую то и дело приходится одергивать. Прошлое врывается в дом Гранатова в лице его жены Ксении и сына Гоги, внезапно — как снег на голову — вернувшихся из эмиграции.
На борьбу с прошлым герою приходится мобилизовать всю свою холодную жестокую волю. И хотя Гранатов рисуется в пьесе как мелодраматический злодей, хотя он шагает по трупам и целых три жизни оборваны его зловещим движением к цели — жизнь убитого Лихомского, жизнь жестоко отвергнутой Гранатовым и покончившей с собой Ксении, жизнь его учителя, профессора Андросова, которого Гранатов предал и оклеветал, — все же при всей мелодраматической исключительности его судьбы жизненная конкретность героя сомнений не вызывает. Ибо Файко не только первый увидел и вывел на сцену «человека с портфелем», Файко раскрыл и характерные для него приемы мимикрии.
Если с прошлым Гранатов расправляется довольно банальными способами: убивает, откупается, угрожает, то в новую жизнь он врезается с помощью вполне современного средства: крадет у революции ее лексикон, пользуется ее словами, превращает идеи в громкие фразы, а фразы — в свое оружие.
Критики сразу же обратили внимание на это характерное свойство Гранатова, на его демагогию. Впрочем, он сам проболтался однажды, поучая Гогу: «Идеи коммунизма? О, ты будешь играть этими побрякушками…» Тут очень просто открывается вся методология Гранатова. Но надо сказать, что методы его, как показало будущее, опасны и поддаются усовершенствованию.
В том фокусе, где интрига мелодрамы пересекается с будничной повседневностью, открываются весьма земные, прозаические, деловые свойства Гранатова. В них-то и вся сель, в них — тот горячий, обжигающий руки уголек правды, который позволяет поныне узнавать в Гранатове иных деятелей, освещенных отнюдь не «мелодраматическим багрецом», а ровным, спокойным светом кабинетных настольных ламп. О Гранатове недаром говорят, что он «превосходный, знающий работник», «с большой инициативой», что он «требователен» и т. д. Мелодраматический злодей на удивление легко приноравливается к стандартным формулам служебной характеристики. Его приспособляемость вполне соответствует его целеустремленности. Гранатов всегда, везде и со всяким умеет найти нужный и верный тон. Он и бдителен, и демократичен, и самоотвержен, и ортодоксален — что хотите! Его любимая, родная стихия — двузначная, двусмысленная фраза: когда он называет рукопись профессора Андросова «программным опусом», старик даже и не подозревает, какая угроза в этих словах. Когда он подхватывает фразу Зины Башкировой, которая советует, «не оглядываясь, идти вперед и смело расчищать перед собой дорогу», Зина и вообразить себе не может, какой смысл вкладывает Гранатов в ее собственный невинный текст. И так всегда: он прозаичен, он — без кинжала, без плаща и шпаги, он — кабинетный человек и не расстается с портфелем.
(Файко А. М. Записки старого театральщика)
====p====
Ленинградский драматический театр
Запись по трансляции
Дмитрий Ильич Гранатов — Фёдор Никитин;
Никандр Редуткин — Александр Янкевский;
Гога — Алиса Фрейндлих.
----
Следующая драма Алексея Файко — «Человек с портфелем» — имела более счастливую сценическую судьбу и принесла автору широкое общественное признание. В ней на редкость удачно соединились и свойственная Файко высокопрофессиональная техника построения динамичной драмы и наблюдательность, чуткость по отношению к сегодняшней жизни, которой окрашены лучшие эпизоды «Евграфа».
В «Человеке с портфелем» тема крушения индивидуализма была наконец схвачена мертвой хваткой. Среди многочисленных обличий и трансформаций индивидуализма Файко угадал самую опасную, самую агрессивную форму: он разглядел и вывел на сцену циничного приспособленца, всегда готового подхватить и восславить в своекорыстных целях любые идеи.
Биография героя этой пьесы профессора-лингвиста Гранатова утопает в прошлом. Он был петербургским барином, дворянином, он состоял в контрреволюционной шайке «Русь и Воля», его жена с ребенком бежала за границу. Любого из этих обстоятельств довольно, чтобы испортить карьеру. И, значит, все, что может заявить о прошлом видного советского ученого профессора Гранатова, должно быть уничтожено, истреблено. Гранатов должен любой ценой стереть следы прошлого, обрубить его щупальца, дабы предстать перед новой жизнью чистеньким, умытым, непорочным. Поэтому в пьесе Файко Гранатов предприимчиво и злобно борется против собственной биографии.
Файко энергично и быстро завязывает пьесу. Он освещает фигуру Гранатова в тот момент, когда его герой на всех парах (в буквальном смысле этих слов, ибо действие первого акта происходит в поезде) мчится к успеху и славе. Его перевели из Ленинграда в Москву. Там, в столице, его «оценят, должны оценить». Там перед ним «должны преклониться». Но в этот момент в одном купе с Гранатовым и его маменькой появляется Лихомский, первый «человек из прошлого», а в следующей картине вдруг возникает Редуткин — и он из той же, казалось, уже начисто уничтоженной и забытой старины.
Оба — опасные для Гранатова люди. Есть в них пугающая бесцеремонность, какая-то страшная резвость, есть в них то, что сам Лихомский называет «бурлящим восторгом». Оба без всякого напряжения сразу же разгадывают игру, затеянную Гранатовым, оба понимают, как неудобны Гранатову, и предвкушают наживу. У обоих одинаковый, простой и грубый расчет: прилипнуть к Гранатову, шантажировать и «доить» его. Лихомский говорит об этом в шутовской манере: «Хочу купаться в вашей атмосфере… Присосаться к вам, божественный, и замереть в блаженном экстазе». Редуткин же без обиняков требует должностей и денег. Гранатов для него — клад, источник верных и постоянных доходов, «лучше всякого, извините, социального обеспечения».
Опасность Лихомского Гранатов разгадывает тотчас — и не медля, самым быстрым и решительным образом на нее реагирует: убивает Лихомского, на ходу сбрасывает его с поезда. От Редуткина же он сперва небрежно отмахивается. Пожалуй, Гранатова тут подвело привычное пренебрежительное отношение к бывшему слуге, к холую. Редуткина Гранатов недооценил. И в конце концов одна эта ошибка и погубила всю карьеру Гранатова.
Но не только шантажисты и вымогатели его преследуют. В пьесе настойчиво проводится мысль, которая наиболее четко сформулирована Лихомским: «Прошлое не заткнешь. Прошлое не замажешь. Оно из всех щелей поползет, Дмитрий Ильич, поползет обязательно, помяните мое слово». Прошлое все время толчется рядом с Гранатовым в лице его запуганной, но болтливой мамаши, Аделаиды Васильевны, которую то и дело приходится одергивать. Прошлое врывается в дом Гранатова в лице его жены Ксении и сына Гоги, внезапно — как снег на голову — вернувшихся из эмиграции.
На борьбу с прошлым герою приходится мобилизовать всю свою холодную жестокую волю. И хотя Гранатов рисуется в пьесе как мелодраматический злодей, хотя он шагает по трупам и целых три жизни оборваны его зловещим движением к цели — жизнь убитого Лихомского, жизнь жестоко отвергнутой Гранатовым и покончившей с собой Ксении, жизнь его учителя, профессора Андросова, которого Гранатов предал и оклеветал, — все же при всей мелодраматической исключительности его судьбы жизненная конкретность героя сомнений не вызывает. Ибо Файко не только первый увидел и вывел на сцену «человека с портфелем», Файко раскрыл и характерные для него приемы мимикрии.
Если с прошлым Гранатов расправляется довольно банальными способами: убивает, откупается, угрожает, то в новую жизнь он врезается с помощью вполне современного средства: крадет у революции ее лексикон, пользуется ее словами, превращает идеи в громкие фразы, а фразы — в свое оружие.
Критики сразу же обратили внимание на это характерное свойство Гранатова, на его демагогию. Впрочем, он сам проболтался однажды, поучая Гогу: «Идеи коммунизма? О, ты будешь играть этими побрякушками…» Тут очень просто открывается вся методология Гранатова. Но надо сказать, что методы его, как показало будущее, опасны и поддаются усовершенствованию.
В том фокусе, где интрига мелодрамы пересекается с будничной повседневностью, открываются весьма земные, прозаические, деловые свойства Гранатова. В них-то и вся сель, в них — тот горячий, обжигающий руки уголек правды, который позволяет поныне узнавать в Гранатове иных деятелей, освещенных отнюдь не «мелодраматическим багрецом», а ровным, спокойным светом кабинетных настольных ламп. О Гранатове недаром говорят, что он «превосходный, знающий работник», «с большой инициативой», что он «требователен» и т. д. Мелодраматический злодей на удивление легко приноравливается к стандартным формулам служебной характеристики. Его приспособляемость вполне соответствует его целеустремленности. Гранатов всегда, везде и со всяким умеет найти нужный и верный тон. Он и бдителен, и демократичен, и самоотвержен, и ортодоксален — что хотите! Его любимая, родная стихия — двузначная, двусмысленная фраза: когда он называет рукопись профессора Андросова «программным опусом», старик даже и не подозревает, какая угроза в этих словах. Когда он подхватывает фразу Зины Башкировой, которая советует, «не оглядываясь, идти вперед и смело расчищать перед собой дорогу», Зина и вообразить себе не может, какой смысл вкладывает Гранатов в ее собственный невинный текст. И так всегда: он прозаичен, он — без кинжала, без плаща и шпаги, он — кабинетный человек и не расстается с портфелем.
(Файко А. М. Записки старого театральщика)
====p====
 |
 |
 |
 |
|
 |
   |
|
|
|
 |
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
