Сокровища советского театра. Из истории спектакля «Тартюф» - (вед.: В.Балашов), (часть 1-я из 2-х), (Зап.: 1972г.)
4 декабря 1939 года МХАТ им. М.Горького показал премьеру спектакля по пьесе Ж.-Б. Мольера «Тартюф». На афише и в программах значилось: «Памяти Константина Сергеевича Станиславского посвящается эта работа, начатая под его руководством».
Постановку осуществил Михаил Кедров, оформил спектакль художник П. Вильямс. Репетиции «Тартюфа» Мольера - постановки, законченные после смерти Станиславского Кедровым, - стали как бы его творческим завещанием. Станиславский освобождал комедию от «мольеровских» трафаретов, настойчиво вводя актеров в круг жизненных обстоятельств пьесы. Обрамленные темна сукнами, написанные с тонким вкусом в близкой французким художникам манере декорации Вильямса открывали зрителям широкую лестницу богатого дома Оргона, то часть зала, то небольшой садик. Передавая характерную пышность эпохи, нигде не подавляли актёра излишними подробностями. Спектакль удивлял неожиданностью толкования образов. Проблема лицемерия и фанатической доверчивости олицетворялась со всей сатирической остротой и психологической обнаженностью Кедровым-Тартюфом и Топорковым-Орегоном. По словам Топоркова, Станиславский объяснял ему: в глазах Оргона Тартюф не просто праведный человек, а нечто неизмеримо большее - святой, как бы сам Иисус Христе который поселился в его доме; слепая любовь Оргона к Тартюфу в великолепном исполнении Топоркова переходила в непреодолимую одержимость.
- «Советское искусство», 5 декабря 1939 года -
Иллюстрации:
В.Топорков (в роли Оргона)
Постановку осуществил Михаил Кедров, оформил спектакль художник П. Вильямс. Репетиции «Тартюфа» Мольера - постановки, законченные после смерти Станиславского Кедровым, - стали как бы его творческим завещанием. Станиславский освобождал комедию от «мольеровских» трафаретов, настойчиво вводя актеров в круг жизненных обстоятельств пьесы. Обрамленные темна сукнами, написанные с тонким вкусом в близкой французким художникам манере декорации Вильямса открывали зрителям широкую лестницу богатого дома Оргона, то часть зала, то небольшой садик. Передавая характерную пышность эпохи, нигде не подавляли актёра излишними подробностями. Спектакль удивлял неожиданностью толкования образов. Проблема лицемерия и фанатической доверчивости олицетворялась со всей сатирической остротой и психологической обнаженностью Кедровым-Тартюфом и Топорковым-Орегоном. По словам Топоркова, Станиславский объяснял ему: в глазах Оргона Тартюф не просто праведный человек, а нечто неизмеримо большее - святой, как бы сам Иисус Христе который поселился в его доме; слепая любовь Оргона к Тартюфу в великолепном исполнении Топоркова переходила в непреодолимую одержимость.
- «Советское искусство», 5 декабря 1939 года -
Иллюстрации:
В.Топорков (в роли Оргона)
 |
 |
 |
 |
|
 |
   |
|
|
|
 |
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
