Вернуться в Россию стихами: Антология поэзии русского зарубежья. Белый цветок над чёрной землёй - (исп.: Маргарита Терехова, Эдуард Марцевич), (Зап.: 1989г.)
Запись с грампластинки Всесоюзной студии звукозаписи «Мелодия» - «Вернуться в Россию стихами: Антология поэзии русского зарубежья» - «Белый цветок над чёрной землёй». Стихи русских поэтов в исполнении Маргариты Тереховой и Эдуарда Марцевича.
- (1) - М. Цветаева (1892-1941)
- «Есть час на те слова...» - (исп.: М. Терехова).
- «Руки - и в круг...» - (исп.: М. Терехова).
- «Дабы ты меня не видел...» - (исп.: М. Терехова).
- «Родина» - (исп.: М. Терехова).
- «О, слёзы на глазах !..» - (исп.: М. Терехова).
- (2) - Г. Раевский (1897-1962)
- «Как в этой жизни бедственной и нищей...» - (исп.: М. Терехова).
- «Ты думаешь: в твоё жилище» - (исп.: М. Терехова).
- (3) - Д. Кленовский (1893-1976)
- «Долг детства моего» - (исп.: М. Терехова).
- (4) - A. Присманова (1898-1960)
- «Лошадь» - (исп.: М. Терехова).
- (4) - И. Кнорринг (1907-1943)
- «Я - человек второго сорта...» - (исп.: М. Терехова).
- (5) - О. Анстей (1912-1985)
- «Я примирилась, в сущности, с судьбою...» - (исп.: М. Терехова).
- «Когда весь дом причёсан и умыт...» - (исп.: М. Терехова).
- «Весь в нетерпении въездной уборки...» - (исп.: М. Терехова).
- «Девочка» - (исп.: М. Терехова).
- (6) - Л. Червинская (1907-1985)
- «Только с Вами. Только шёпотом...» - (исп.: М. Терехова).
- «Всё помню - без воспоминаний...» - (исп.: М. Терехова).
- «Когда-то были мы - и бедняки...» - (исп.: М. Терехова).
- (7) - Н. Берберова (1901-1993)
- «Сложить у ног твоих весь этот страшный мир...» - (исп.: М. Терехова).
- «Я остаюсь» - (исп.: М. Терехова).
- (8) - Б. Поплавский (1903-1935)
- «Роза смерти» - (исп.: Э. Марцевич).
- (9) - B. Смоленский (1901-1961)
- «Мост» - (исп.: Э. Марцевич).
- (10) - Ю. Одарченко (1890-1960)
- «Стоит в аптеке два шара...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (11) - Б. Нарциссов (1906-1982)
- «Паук» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Угар» - (исп.: Э. Марцевич).
- «В этой да не чертей плодили...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (12) - А. Штейер (1907-1944)
- «Нет в этой жизни тягостней минут...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (13) - И. Чиннов (1909-1996)
- «Я помню пшеницу, ронявшую зерна...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «О Воркуте, о Венгрии (...о чём ?)...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Эта нежная линии счастья...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (14) - Н. Моршен (1917-2001)
- «Как круги на воде...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Ночь на взморье» - (исп.: Э. Марцевич).
- (15) - А. Величковский (1901-1981)
- «Куда не ступит человек...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (16) - Ю. Иваск (1907–1987)
- «Сосны» - (исп.: Э. Марцевич).
- (17) - И. Елагин (1918-1987)
- «Знаю, не убьёт меня злодей...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «И решаю вопрос большой...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Нежность, видно, родилась заикой...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Странно и нежданно...» - (исп.: Э. Марцевич).
_____________________
Маргарита Борисовна Терехова (род.: 25.08.1942г., г. Туринск, Свердловская обл.) - советская и российская актриса, режиссёр театра и кино. Народная артистка РФ. (1996), лауреат театральной премии им. К. Станиславского (1992). Одна из самых популярных актрис отечественного кинематографа 1970-1980 гг.. На счету актрисы множество ролей в кинофильмах, среди которых «Монолог» (1972), «Собака на сене» (1977), «Д’Артаньян и три мушкетёра» (1978), «Благочестивая Марта» (1980), и др..
Эдуард Евгеньевич Марце́вич (29.12.1936г., г. Тбилиси - 12.10.2013г., г. Москва) - советский и российский актёр театра и кино, педагог. Народный артист РСФСР (1987). Член КПСС (1967).
Составитель - Л. Турчикский.
Режиссёр записи - A. Николаев.
Иллюстрации:
М.Терехова
Э.Марцевич
P. S.:
Наряду с прозой, балетом, драматическим и изобразительным искусством, поэзия - одна из наиболее значительных частей художественной культуры русского запада, шире - русского зарубежья, ибо представители русской культуры были и есть и на Дальнем и на Ближнем Востоке, и даже в Африке и а Австралии. Конечно, после революции большая часть поэтов осталась в России и разделила с ней ее трагедию и драму. Но даже если взять только первую волну эмиграции (приблизительно до 1927 года), то уже к ней будет относиться большое число крупных поэтических имен: II. И. Минский, К. Льдов, В. Иванов, К. Бальмонт, Д. Мережковскии, 3. Гиппиус, И. Бунин, Саша Чёрный, Дон-Аминадо, П. Потемкин, В. Ходасевич, Г. Иванов, Г. Адамович, Н. Оцуп, Д. Бурлюк, И. Северянин, М. Цветаева... Уже за рубежом засветятся литературные имена В. Набокова, Н. Берберовой, И. Одоевцевой, А. Несмелова, А. Присмановой, В. Лебедева, В. Смоленского, Б. Поплавского, Л. Червинской и многих других. Только до нас их свет, как от далёких звёзд, начинает доходить лишь сейчас. Одни оказались за границей ещё до революции, другие бежали от её ужасов, третьи (например Северянин в Эстонии) были отрезаны послевоенными границами 1918 года, четвёртые, как М. Цветаева, уезжали для воссоединении семьи, пятые были депортированы... Большая группа писателей до 1924 года находилась с советскими паспортами в Берлине (недаром В. Ходасевич назвал его «мачехой российских городов»), но не все захотели или смогли вернуться, как А. Белый. И. Эренбург, А. Толстой. Против некоторых а СССР началась клеветническая кампания. Ходасевичу, например, не пролонгировали за границей паспорт в декабре 1924 года, а ехать в СССР для прохождения унизительной проверки на лояльность и опровержения нелепых обвинений своих бывших учеников-пролеткультовцев он отказался. А потом, была вторая волна эмиграции (и 1939-1945 гг.), которая в литературном плане слилась с русской молодежью зарубежья - с теми, кого увезли детьми или родили уже за границей: А. Штейгер, Б. Нарциссов, И. Кнорринг, И. Чиннов, О. Анстей, И. Елагин, Н. Моршен, и др. К 1950 году в большинстве своём они окажутся в США. А потом ещё - в застойные 1970-е годы третья волна И. Коржавин, Д. Бобышев, Ю. Кублановский и др.), блещущая нобелевским блеском поэзии И. Бродского. Хотя уже к концу 1920-х годов количество русских за пределами России исчислялись несколькими миллионами и жили они большими колониями (например, свыше 400 тысяч человек а Шанхае и в Париже), писателей-эмигрантов уже в первые годы охватил страх невозможности длительного самостоятельного существования литературы вне родины (прецеденты Овидия, Данте. Мицкевича, Гейне, Тютчева, Тургенева, Герцена, почти всей немецкой литературы после 1933 года не утешали и не убеждали их). Они не верили, что им удастся вдали от основной массы соотечественников сохранить и развить родную речь, что можно, не видя постоянно быта и природы родной страны, писать на равных с поэтами России. Отсюда их установка на сохранение традиций чистоты и ясности языка классической литературы, что как культурное достояние можно было бы передать новым поколениям в случае политических перемен. Ах, если бы они знали, что до этих перемен доживут только единицы ! В то время как в России творили новый язык Маяковский,. имажинисты, конструктивисты и прочие провинциальные новаторы, даже молодые поэты-эмигранты писали традиционными размерами, используя из новых форм только метры, введенные их кумиром - трагически погибшим в 1921 году Н. Гумилёвым. Особняком стояла М. Цветаева с её усложнённым синтаксисом и звуковыми экспериментами. И это, наряду с чуждой русскому зарубежью индивидуально-личностной тематикой, трудным характером, а также особым политическим положением вследствие работы мужа в «Союзе возвращения на родину» и его связи с советской разведкой, делало её существование в литературной среде все более и более невыносимым. Тематика стихов русских зарубежных поэтов может показаться узкой. Конечно, очень много стихов о России, её прошлом и настоящем, о тоски по родине, по русской природе, обычаям. Не меньше стихов о безрадостной жизни на чужбине (для большинства она мало отличалась от жизни социальных низов Берлина. Парижа. Шанхая или Нью-Йорка), об одиночестве, о безбытничестве, отчаянии, безумья. В стихах поэтов может попасться один и тот же навязчивый, бредовый образ, например, белой лошади. Это уже не апокалипсический «конь предвестник смерти, прошедший по стихам символистов, и не белый конь - символ белой гвардии, а белая кобылa - знак бедной, нищей эмигрантской жизни, знак беды. Поэтам старшего поколении, не утратившим традиционной веры и находившим в ней силы духа, не раз приходилось обращаться к отчаявшимся с призывом сохранять престиж жизни, веру в её божественный смысл. Казалось бы, в том положении, которое они избрали или в котором оказались, можно было вы ожидать обилие политических, гражданских стихов (на что, кстати, рассчитывали некоторые политики и тенденциозные политики). Между тем поэзия русского зарубежья, независимо от демократических, монархических или иных убеждений её творцов, по преимуществу, поэзия глубоко личная, интимная. По наблюдениям критиков (а наиболее известные из них - Г. Адамович, Ю. Терапиано, Ю. Иваск, .Струве), «лица необщее выраженье» русская зарубежная муза приобрела благодаря таким чертам, как приглушенность тона, антидекларативность, стремление высказать «свое главное» простои точно, тревога за судьбу человека в корыстном, технизированном, жестоком, скоростном мире, мечта о возможном братском отношении, о милосердии, о любви, о поиске утраченного или нового Бога... В грустной тишине ещё слышнее был «сердца непонятный стук» (Н. Оцуп), без семьи народной ещё тяжелей был разрыв родственных, дружеских и любовных уз, «гордый опыт бездомности» (Л. Червинская). Это не значит, конечно, что русские зарубежные поэты были в стороне от политической жизни России и Европы. И. Елагин, например, вторя Мандельштаму («За гремучую доблесть грядущих веков»»), писал о том, что человек стая жертвой преступных социальных идей («Знаю, не убьет меня злодей...»). И. Чинное в стихотворении «О Воркуте, о Венгрии (о чём ?)...», как бы отвечая на недоуменный вопрос, решительно сравнил по бесчеловечности преступления фашизма, сталинизма и американской военщины. Н. Берберова, не обольщенная в недолгой и ненадежной хрущевской «оттепелью», писала соблазненным на родину: «А вы продолжайте бодрым маршем шагать повзводно, козыряя старшим» (в стихотворении «Я остаюсь»). Рождение поэта - чудо. Рождение поэта на чужбине - чудо вдвойне. Как жизнь без воздуха и пищи. Самый крупный поэт «русского Китая» А. Несмелов сравнил свою колонию с затонувшим судном. Но новый поэт не только возник и выжил, но и отстоял свою творческую независимость. Отвергая приписывавшуюся ему участь подражателя советской поэзии 1920-х годов, он писал:
Образ рабский, низколобый
Отрыгнет поэт, отринет,
Несгибаемые души
Не снижают свой полет.
Но поэтом быть попробуй
В затонувшей субмарине,
Где печать свою удушье
На уста тебе кладёт.
Поэты диаспоры за много десятков лет могли культурно ассимилироваться, перейдя на иной язык, подобно В. Набокову (в прозе) или В. Перелешину, и служить другому. народу. Однако в целом русская зарубежная поэзия не только выжила, но и возвращается, на родину, обогащенная опытом зарубежной поэзии. Так, Г. Иванов, В. Смоленский и Б. Поплавский явно испытали влияние немецкого экспрессионизма, а И. Елагин - американской поэзии, возможно, кое-что из поэзии русского зарубежья доходило до советских поэтов и раньше. Во всяком случае в советской послевоенном поэзии можно услышать тихую, человечную, милосердную интонацию в исповедально-искренних стихах поздних Заболоцкого и Пастернака, в стихах В. Соколова, Е. Винокурова и А. Кушнера. Но подлинный синтез, слияние всех течений русской поэзии XX века еще впереди, когда до читателей и поэтов дойдут все лучшие образцы как потаённой советской, так и русской зарубежной лирики. «Последний поэт России», каким он считал себя. Георгий Иванов писал в «Дневника»: «Вернуться в Россию стихами», т.е. - хотя бы стихами. Та же мечта в другом стихотворении. «Я вернусь -отраженьем - в Потерянном мире». Сейчас уже многие русские зарубежные поэты вернулись к нам не знающем границ отраженьем поэтического неба. И пусть, в их стихах немало трагизма горечи, отчаянья, убийственной самоиронии, а, иногда даже в беспощадной отповеди добровольному изгнанничеству (несмотря на «письма от мертвых друзей» из России и страшные слухи, расползающиеся адовыми кругами). Поэзию обогащают любые истинные чувства. Как писал Игорь Чиннов.
- (1) - М. Цветаева (1892-1941)
- «Есть час на те слова...» - (исп.: М. Терехова).
- «Руки - и в круг...» - (исп.: М. Терехова).
- «Дабы ты меня не видел...» - (исп.: М. Терехова).
- «Родина» - (исп.: М. Терехова).
- «О, слёзы на глазах !..» - (исп.: М. Терехова).
- (2) - Г. Раевский (1897-1962)
- «Как в этой жизни бедственной и нищей...» - (исп.: М. Терехова).
- «Ты думаешь: в твоё жилище» - (исп.: М. Терехова).
- (3) - Д. Кленовский (1893-1976)
- «Долг детства моего» - (исп.: М. Терехова).
- (4) - A. Присманова (1898-1960)
- «Лошадь» - (исп.: М. Терехова).
- (4) - И. Кнорринг (1907-1943)
- «Я - человек второго сорта...» - (исп.: М. Терехова).
- (5) - О. Анстей (1912-1985)
- «Я примирилась, в сущности, с судьбою...» - (исп.: М. Терехова).
- «Когда весь дом причёсан и умыт...» - (исп.: М. Терехова).
- «Весь в нетерпении въездной уборки...» - (исп.: М. Терехова).
- «Девочка» - (исп.: М. Терехова).
- (6) - Л. Червинская (1907-1985)
- «Только с Вами. Только шёпотом...» - (исп.: М. Терехова).
- «Всё помню - без воспоминаний...» - (исп.: М. Терехова).
- «Когда-то были мы - и бедняки...» - (исп.: М. Терехова).
- (7) - Н. Берберова (1901-1993)
- «Сложить у ног твоих весь этот страшный мир...» - (исп.: М. Терехова).
- «Я остаюсь» - (исп.: М. Терехова).
- (8) - Б. Поплавский (1903-1935)
- «Роза смерти» - (исп.: Э. Марцевич).
- (9) - B. Смоленский (1901-1961)
- «Мост» - (исп.: Э. Марцевич).
- (10) - Ю. Одарченко (1890-1960)
- «Стоит в аптеке два шара...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (11) - Б. Нарциссов (1906-1982)
- «Паук» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Угар» - (исп.: Э. Марцевич).
- «В этой да не чертей плодили...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (12) - А. Штейер (1907-1944)
- «Нет в этой жизни тягостней минут...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (13) - И. Чиннов (1909-1996)
- «Я помню пшеницу, ронявшую зерна...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «О Воркуте, о Венгрии (...о чём ?)...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Эта нежная линии счастья...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (14) - Н. Моршен (1917-2001)
- «Как круги на воде...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Ночь на взморье» - (исп.: Э. Марцевич).
- (15) - А. Величковский (1901-1981)
- «Куда не ступит человек...» - (исп.: Э. Марцевич).
- (16) - Ю. Иваск (1907–1987)
- «Сосны» - (исп.: Э. Марцевич).
- (17) - И. Елагин (1918-1987)
- «Знаю, не убьёт меня злодей...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «И решаю вопрос большой...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Нежность, видно, родилась заикой...» - (исп.: Э. Марцевич).
- «Странно и нежданно...» - (исп.: Э. Марцевич).
_____________________
Маргарита Борисовна Терехова (род.: 25.08.1942г., г. Туринск, Свердловская обл.) - советская и российская актриса, режиссёр театра и кино. Народная артистка РФ. (1996), лауреат театральной премии им. К. Станиславского (1992). Одна из самых популярных актрис отечественного кинематографа 1970-1980 гг.. На счету актрисы множество ролей в кинофильмах, среди которых «Монолог» (1972), «Собака на сене» (1977), «Д’Артаньян и три мушкетёра» (1978), «Благочестивая Марта» (1980), и др..
Эдуард Евгеньевич Марце́вич (29.12.1936г., г. Тбилиси - 12.10.2013г., г. Москва) - советский и российский актёр театра и кино, педагог. Народный артист РСФСР (1987). Член КПСС (1967).
Составитель - Л. Турчикский.
Режиссёр записи - A. Николаев.
Иллюстрации:
М.Терехова
Э.Марцевич
P. S.:
Наряду с прозой, балетом, драматическим и изобразительным искусством, поэзия - одна из наиболее значительных частей художественной культуры русского запада, шире - русского зарубежья, ибо представители русской культуры были и есть и на Дальнем и на Ближнем Востоке, и даже в Африке и а Австралии. Конечно, после революции большая часть поэтов осталась в России и разделила с ней ее трагедию и драму. Но даже если взять только первую волну эмиграции (приблизительно до 1927 года), то уже к ней будет относиться большое число крупных поэтических имен: II. И. Минский, К. Льдов, В. Иванов, К. Бальмонт, Д. Мережковскии, 3. Гиппиус, И. Бунин, Саша Чёрный, Дон-Аминадо, П. Потемкин, В. Ходасевич, Г. Иванов, Г. Адамович, Н. Оцуп, Д. Бурлюк, И. Северянин, М. Цветаева... Уже за рубежом засветятся литературные имена В. Набокова, Н. Берберовой, И. Одоевцевой, А. Несмелова, А. Присмановой, В. Лебедева, В. Смоленского, Б. Поплавского, Л. Червинской и многих других. Только до нас их свет, как от далёких звёзд, начинает доходить лишь сейчас. Одни оказались за границей ещё до революции, другие бежали от её ужасов, третьи (например Северянин в Эстонии) были отрезаны послевоенными границами 1918 года, четвёртые, как М. Цветаева, уезжали для воссоединении семьи, пятые были депортированы... Большая группа писателей до 1924 года находилась с советскими паспортами в Берлине (недаром В. Ходасевич назвал его «мачехой российских городов»), но не все захотели или смогли вернуться, как А. Белый. И. Эренбург, А. Толстой. Против некоторых а СССР началась клеветническая кампания. Ходасевичу, например, не пролонгировали за границей паспорт в декабре 1924 года, а ехать в СССР для прохождения унизительной проверки на лояльность и опровержения нелепых обвинений своих бывших учеников-пролеткультовцев он отказался. А потом, была вторая волна эмиграции (и 1939-1945 гг.), которая в литературном плане слилась с русской молодежью зарубежья - с теми, кого увезли детьми или родили уже за границей: А. Штейгер, Б. Нарциссов, И. Кнорринг, И. Чиннов, О. Анстей, И. Елагин, Н. Моршен, и др. К 1950 году в большинстве своём они окажутся в США. А потом ещё - в застойные 1970-е годы третья волна И. Коржавин, Д. Бобышев, Ю. Кублановский и др.), блещущая нобелевским блеском поэзии И. Бродского. Хотя уже к концу 1920-х годов количество русских за пределами России исчислялись несколькими миллионами и жили они большими колониями (например, свыше 400 тысяч человек а Шанхае и в Париже), писателей-эмигрантов уже в первые годы охватил страх невозможности длительного самостоятельного существования литературы вне родины (прецеденты Овидия, Данте. Мицкевича, Гейне, Тютчева, Тургенева, Герцена, почти всей немецкой литературы после 1933 года не утешали и не убеждали их). Они не верили, что им удастся вдали от основной массы соотечественников сохранить и развить родную речь, что можно, не видя постоянно быта и природы родной страны, писать на равных с поэтами России. Отсюда их установка на сохранение традиций чистоты и ясности языка классической литературы, что как культурное достояние можно было бы передать новым поколениям в случае политических перемен. Ах, если бы они знали, что до этих перемен доживут только единицы ! В то время как в России творили новый язык Маяковский,. имажинисты, конструктивисты и прочие провинциальные новаторы, даже молодые поэты-эмигранты писали традиционными размерами, используя из новых форм только метры, введенные их кумиром - трагически погибшим в 1921 году Н. Гумилёвым. Особняком стояла М. Цветаева с её усложнённым синтаксисом и звуковыми экспериментами. И это, наряду с чуждой русскому зарубежью индивидуально-личностной тематикой, трудным характером, а также особым политическим положением вследствие работы мужа в «Союзе возвращения на родину» и его связи с советской разведкой, делало её существование в литературной среде все более и более невыносимым. Тематика стихов русских зарубежных поэтов может показаться узкой. Конечно, очень много стихов о России, её прошлом и настоящем, о тоски по родине, по русской природе, обычаям. Не меньше стихов о безрадостной жизни на чужбине (для большинства она мало отличалась от жизни социальных низов Берлина. Парижа. Шанхая или Нью-Йорка), об одиночестве, о безбытничестве, отчаянии, безумья. В стихах поэтов может попасться один и тот же навязчивый, бредовый образ, например, белой лошади. Это уже не апокалипсический «конь предвестник смерти, прошедший по стихам символистов, и не белый конь - символ белой гвардии, а белая кобылa - знак бедной, нищей эмигрантской жизни, знак беды. Поэтам старшего поколении, не утратившим традиционной веры и находившим в ней силы духа, не раз приходилось обращаться к отчаявшимся с призывом сохранять престиж жизни, веру в её божественный смысл. Казалось бы, в том положении, которое они избрали или в котором оказались, можно было вы ожидать обилие политических, гражданских стихов (на что, кстати, рассчитывали некоторые политики и тенденциозные политики). Между тем поэзия русского зарубежья, независимо от демократических, монархических или иных убеждений её творцов, по преимуществу, поэзия глубоко личная, интимная. По наблюдениям критиков (а наиболее известные из них - Г. Адамович, Ю. Терапиано, Ю. Иваск, .Струве), «лица необщее выраженье» русская зарубежная муза приобрела благодаря таким чертам, как приглушенность тона, антидекларативность, стремление высказать «свое главное» простои точно, тревога за судьбу человека в корыстном, технизированном, жестоком, скоростном мире, мечта о возможном братском отношении, о милосердии, о любви, о поиске утраченного или нового Бога... В грустной тишине ещё слышнее был «сердца непонятный стук» (Н. Оцуп), без семьи народной ещё тяжелей был разрыв родственных, дружеских и любовных уз, «гордый опыт бездомности» (Л. Червинская). Это не значит, конечно, что русские зарубежные поэты были в стороне от политической жизни России и Европы. И. Елагин, например, вторя Мандельштаму («За гремучую доблесть грядущих веков»»), писал о том, что человек стая жертвой преступных социальных идей («Знаю, не убьет меня злодей...»). И. Чинное в стихотворении «О Воркуте, о Венгрии (о чём ?)...», как бы отвечая на недоуменный вопрос, решительно сравнил по бесчеловечности преступления фашизма, сталинизма и американской военщины. Н. Берберова, не обольщенная в недолгой и ненадежной хрущевской «оттепелью», писала соблазненным на родину: «А вы продолжайте бодрым маршем шагать повзводно, козыряя старшим» (в стихотворении «Я остаюсь»). Рождение поэта - чудо. Рождение поэта на чужбине - чудо вдвойне. Как жизнь без воздуха и пищи. Самый крупный поэт «русского Китая» А. Несмелов сравнил свою колонию с затонувшим судном. Но новый поэт не только возник и выжил, но и отстоял свою творческую независимость. Отвергая приписывавшуюся ему участь подражателя советской поэзии 1920-х годов, он писал:
Образ рабский, низколобый
Отрыгнет поэт, отринет,
Несгибаемые души
Не снижают свой полет.
Но поэтом быть попробуй
В затонувшей субмарине,
Где печать свою удушье
На уста тебе кладёт.
Поэты диаспоры за много десятков лет могли культурно ассимилироваться, перейдя на иной язык, подобно В. Набокову (в прозе) или В. Перелешину, и служить другому. народу. Однако в целом русская зарубежная поэзия не только выжила, но и возвращается, на родину, обогащенная опытом зарубежной поэзии. Так, Г. Иванов, В. Смоленский и Б. Поплавский явно испытали влияние немецкого экспрессионизма, а И. Елагин - американской поэзии, возможно, кое-что из поэзии русского зарубежья доходило до советских поэтов и раньше. Во всяком случае в советской послевоенном поэзии можно услышать тихую, человечную, милосердную интонацию в исповедально-искренних стихах поздних Заболоцкого и Пастернака, в стихах В. Соколова, Е. Винокурова и А. Кушнера. Но подлинный синтез, слияние всех течений русской поэзии XX века еще впереди, когда до читателей и поэтов дойдут все лучшие образцы как потаённой советской, так и русской зарубежной лирики. «Последний поэт России», каким он считал себя. Георгий Иванов писал в «Дневника»: «Вернуться в Россию стихами», т.е. - хотя бы стихами. Та же мечта в другом стихотворении. «Я вернусь -отраженьем - в Потерянном мире». Сейчас уже многие русские зарубежные поэты вернулись к нам не знающем границ отраженьем поэтического неба. И пусть, в их стихах немало трагизма горечи, отчаянья, убийственной самоиронии, а, иногда даже в беспощадной отповеди добровольному изгнанничеству (несмотря на «письма от мертвых друзей» из России и страшные слухи, расползающиеся адовыми кругами). Поэзию обогащают любые истинные чувства. Как писал Игорь Чиннов.
 |
 |
 |
 |
|
 |
   |
|
|
|
 |
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
